замините словосочитание барабанным сердцем

Выпишите из текста наречия в формах сравнения!
. Лиза его не слушала. Она в мыслях
повторяла все обстоятельства утреннего свидания, весь разговор
30 Акулины с молодым охотником, и совесть начинала ее мучить.
Напрасно возражала она самой себе, что беседа их не выходила
из границ благопристойности, что эта шалость не могла иметь
никакого последствия, совесть ее роптала громче ее разума.
Обещание, данное ею на завтрашний день, всего более беспокоило ее:
она совсем было решилась не сдержать своей торжественной клятвы.

Известно – в самом начале было слово. То есть
Некто произнес его еще до того, как появились леса, моря, горы, звери и
человек.Вероятно, слово летало. Только и остается летать, когда кругом
пустота. Огромное, безымянное порхало во мраке, стремясь, как ночная
бабочка, к будущему свету.И непременно вспоминается тут один средний
родственник – генерал от воздушных сил."Небесный генерал, – ласково
говорила тетя Муся. – И фамилия крылатая – Евгений Бочкин!"Небесный
генерал был к тому же мудрым генералом. Мы с тетей обмирали, вслушиваясь
в его загадочную, складную и немножко темную речь, сошедшую с
заоблачных высот. Его слова не то чтобы порхали, но проносились, как
истребители, грохоча воздушными барьерами. Обыкновенно с порога он
огорошивал:– Мир хижинам, война дворцам!И в прихожей продолжал, шумно
раздеваясь и принюхиваясь:– Что день грядущий мне готовит?– Его мой взор
напрасно ловит, – вставляла тетя Муся.А мама с кухни кричала:– Луковый
суп и блинчики с мясом!– Я памятник себе воздвиг! – одобрял Бочкин. – И
все-таки она вертится!Эти восклицания создавали нечто
торжественно-строгое, как военный парад, когда, будто из-под земли,
возникают шеренги и, врубив по булыжникам, исчезают без следа, вроде не
было, и – вновь из-под земли, с эполетами, аксельбантами, сияющими
трубами и барабанами.Сердце томилось, и я пробовал вникнуть, завязать
беседу.– Что вертится? Памятник?– И кто-то камень положил в его
протянутую руку, – сурово вздыхал генерал.Тетя увлекала его к столу, где
живо вкладывала в руки блинчики с мясом.Кажется, генералу Бочкину не
хватало понимания в нашем доме. Еще тетя, куда ни шло, кое-что
улавливала. Я тщился. А мама и не старалась, оставаясь равнодушной,
глухой к генеральской воздушной речи.– Через тернии к звездам, –
улыбался ей Бочкин.– Еще супу подлить? – спрашивала она.Настолько ее
слова выпадали из парадного строя, что неловко становилось.А я глядел на
генерала, как древний скиф на каменную бабу, – с почтеньем, робостью и
множеством вопросов.– Что такое – тернии?– Уме недозрелый, – покачивал
головой Бочкин, – плод недолгой науки. Курам никогда до облак не
подняться!Где-то тут, видно, и был запрятан ответ, но разгадать не удавалось, и муки отражались на моем лице.