Номер семь второе и третье слово плизззззз помогите.

с буквой ё на месте пропусков.

(6) В это время из-под скамейки вылезла собака. (7) Она оказалась еще меньше, чем показалась Марине вначале. (8) Это было щуплое существо размером чуть больше кошки с когда-то густой и рыжей, а теперь бурой, свалявшейся в комок шерстью и слезящимися карими глазами. (9) Женщина достала из сумки оставшийся от обеда кусок «докторской» и протянула собаке. (10) Животное недоверчиво посмотрело на Марину, но колбаса
слишком хорошо пахла, чтобы от нее отказаться.

бесцветная,четвёртое предложение со словом бесконечная,пятое предложение со словом беззвучный и шестое предложение со словом бесшумное. Помогите пожалуйста составить предложения!!!

корень слова - это значит найти его внутренний затаённый смысл - то же,что зажечь внутри фонаря огонёк".
2.Аргументы:
Во - первых,...
Во - вторых,...
В - третьих,...
Помогите пожалуйста придумать аргументы.Они должны быть про корень.

слов:мать,окно,и,утро,нас,настережь,отворила,золотой,солнца,разбудил,луч,рано.

второй предложение из слов:точь-в-точь,артиста,на,силач,цирка,арене,знаменитый,гири,похож,поднимал,он,на,был,известного,американского.

и третье предложение ил слов:сегодня,на,жаргоне,такую,говорит,речь,неприятно,сплошь,крайне,слушать,молодёжь.

пожалуйста помогите очень срочно просто больше пунктов нету((((

оно подчас всецело овладевает мною. Как-то вечером вскоре после войны в шумном, ярко освещённом «Гастрономе» я встретился с матерью Лёньки Зайцева. Стоя в очереди, она задумчиво глядела в мою сторону, и не поздороваться с ней я просто не мог. Тогда она присмотрелась и, узнав меня, выронила от неожиданности сумку и вдруг разрыдалась. Я стоял не в силах двинуться или вымолвить хоть слово. Никто ничего не понимал; предположили, что у неё вытащили деньги, а она в ответ на расспросы лишь истерически выкрикивала: «Уйдите!!! Оставьте меня в покое!..» В тот вечер я ходил словно пришибленный. И хотя Лёнька, как я слышал, погиб в первом же бою, возможно не успев убить и одного немца, а я пробыл на передовой около трёх лет и участвовал во многих боях, я ощущал себя чем-то виноватым и бесконечно должным и этой старой женщине, и всем, кто погиб — знакомым и незнакомым, — и их матерям, отцам, детям и вдовам... Я даже толком не могу себе объяснить почему, но с тех пор я стараюсь не попадаться этой женщине на глаза и, завидя её на улице — она живёт в соседнем квартале, — обхожу стороной. А 15 сентября — день рождения Петьки Юдина; каждый год в этот вечер его родители собирают уцелевших друзей его детства. Приходят взрослые сорокалетние люди, но пьют не вино, а чай с конфетами, песочным тортом и яблочным пирогом — с тем, что более всего любил Петька. Всё делается так, как было и до войны, когда в этой комнате шумел, смеялся и командовал лобастый жизнерадостный мальчишка, убитый где-то под Ростовом и даже не похороненный в сумятице панического отступления. Во главе стола ставится Петькин стул, его чашка с душистым чаем и тарелка, куда мать старательно накладывает орехи в сахаре, самый большой кусок торта с цукатом и горбушку яблочного пирога. Будто Петька может отведать хоть кусочек и закричать, как бывало, во всё горло: «Вкуснота-то какая, братцы! Навались!» И перед Петькиными стариками я чувствую себя в долгу; ощущение какой-то неловкости и виноватости, что вот я вернулся, а Петька погиб, весь вечер не оставляет меня. В задумчивости я не слышу, о чём говорят; я уже далеко-далеко... До боли клеш-нит сердце: я вижу мысленно всю Россию, где в каждой второй или третьей семье кто-нибудь не вернулся...