как это сократить?Помогите плиз

1) Строго говоря, есть два необходимейших условия жизни высоконравственного человека: умение видеть другого, особенно страдающего другого, и умение видеть себя без прикрас.
Внимание к себе особенно свойственно юному возрасту. Кто мы? Похожи друг на друга — огорчаемся: хочется отличиться. Отличаемся — тоже нехорошо, вроде как белая ворона. Кем быть? Каким быть?
Самим собой. Это единственный верный совет. Он прост, но дорога к себе сквозь чужое, ложное, ненужное, быть может, самое трудное на свете.
Строительство личности начинается с внимания к себе, а заканчивается состраданием к другим, милосердием к другим, ответственностью перед другими. (По О. Кучкиной)
2) Это было время расцвета Марининой красоты. Цветком, поднятым над плечами, кажется ее золотоволосая голова, пушистая, с вьющимися у висков струйками легких кудрей, с густым блеском над бровями подрезанных, как у детей, волос. Ясная зелень ее глаз, затуманенная близоруким взглядом, застенчиво уклоняющимся, имеет в себе что-то колдовское. Это не та застенчивость, что мучила ее в отрочестве, когда она стеснялась своей, ею не любимой наружности. Встречая восхищение всех на нее глядящих, она излечилась от мук того недуга. Она знает себе цену и во внешнем очаровании, как с детства знала ее — во внутреннем. Но ни тени самоуверенности и так лелеемого в себе красавицами «бального», дешевого самодовольства. Ее женское только скользит, только реет. (А. И. Цветаева)
3) Ростов не верил своим глазам, и сомнение это продолжалось более секунды. Волк — старый зверь с седой спиной — бежал неторопливо, очевидно, убежденный, что никто не видит его... Николай закричал не своим голосом, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины, наперерез волку... Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому скачет, — он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя черно-пегая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе... вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать (как это она всегда делала), Милка вдруг стала упираться на передние ноги. (По Л. Н. Толстому)
4) В начале июля добрались уже до хлебного, просторного Воронежа. Там нашел, наконец, Жуковский подходящего себе сотоварища.
В самый день приезда наследника жандарм явился в семью Кольцовых: губернатор требует к себе поэта. Сначала все всполошились. Но вызов был мирный и Кольцовым даже полезный: Алексея Васильевича приглашал к себе Жуковский. Два воронежских дня он провел вместе с Кольцовым — Кольцов и Воронеж тоже были Россия, густой, крепкий ее настой. Пили чай в купеческом доме, вместе разгуливали по городу, с острожной горы любовались широкими видами, лугами, лесами дальними — той огромностью и мощью русской, что так чувствуется в Воронеже и его крае. Старина, собор, святой Митрофаний Воронежский, святой Тихон Задонский... а внизу под горой старые домики Петровской слободы: иной мир, но История, Петр, судостроительство... (И. Зайцев)